«Звездный час»: как мы повзрослели

Много интересного про передачу «Звездный час»

Каждый выпуск скрывает смыслы, которые тогда естественно воспринимались нами как часть окружающей реальности. Детский взор обращал внимание на то, что должен был: вопросы и задания, призы, выступления
Hi-Fi, когда повезет, и «Ивана Купалы», когда не очень. То есть совсем не на то, что наших одноклассников называли в честь героев сериала «Место встречи изменить нельзя», а чей-то папа надел на съемки свитер из секонд-хенда с надписью Boys. Первые годы существования передачи (с 92-го по 95-й) участники и зрители, то есть вся страна, действительно выглядяли поношенными, несмотря на праздничные прически в стиле Ирины Отиевой. Иногда кажется, что дети играют в очках своих родителей. Призы тоже вызывают умиление и служат прямой демонстрацией дефицита всего в стране. Среди магнитол и акцентированно цветных телевизоров встречаются странные предметы домашней утвари, которые, кажется, какие-то богатые члены съемочной группы приносили из дома, чтобы не портить атмосферу надвигающегося евроремонта. Как еще объяснить врученный ребенку, дошедшему до финала, электрический самовар, бум на которые прошел еще в 1981-м?  

Открыв ящик, можно было получить в подарок аплодисменты, коробку конфет или куклу Барби – «модную, дорогую». Супонев, хоть и задавал иногда беспардонные вопросы, всегда вставал на сторону народа. «Звездный час» – житейская передача для большинства: добрая, трогательная, с налетом интеллектуальности, которая помогает повзрослевшим участникам разгадывать кроссворды. Здесь не просто дарили вещи, стоившие три зарплаты родителей, но еще и поддерживали морально:

 – Сколько у вас комнат в квартире? – спрашивает ведущий.

– Две, – отвечает папа-плотник.

– Вы ее купили или приватизировали?

– Ничто не сделал, – так и отвечает папа-плотник. – Она у меня служебная.

– А своя есть?

– Нету.

– Товарищи работники жилищного хозяйства Калининграда, дайте, пожалуйста, семье Ершовых эту квартиру в вечное пользование. Они это заслужили.

За игру можно было получить два одинаковых приза. Чуть позже, с наступлением относительной экономической стабильности появляются коробки шоколадных яиц, фото на память и поездки в парижский Диснейленд.

«Костюмы и призы к нашей игре предоставлены торговым домом “Престиж”, поставщиком косметики и парфюмерии из Америки и Европы. У тех из вас, у кого еще нет одежды из Америки и парфюмерии из Европы, есть возможность записать их телефон: 427-58-11».

Реклама спонсора, 1993 год

По-другому теперь для нас звучат и выражения Сергея Супонева вроде «приехал поддержать своего сынка», «мальчик похож на маленького Якубовича» и «придется отдать приз папе за его прекрасный рычаг». Например, так под запомнившиеся звуки взрывающихся сверхновых он давал задание про имена: «Александр – все позади, Владимир – все впереди». Непонятно, о чем он, но каковы ассоциации спустя 20 лет! Супонев вообще шутит неожиданно дерзко для детской передачи. Но звучит это не обидно, а наоборот как-то ободряюще, дескать, чего ныть, нужно жить дальше. Поддерживал он в первую очередь, конечно, детей. Сочувствовал им, если они любили школу и ничем, кроме нее, не занимались. Так Сергей Супонев воспитывал нас годами, и на заре «Звездного часа» участники обращались к нему на ты, а года с 96-го все перешли на вы.

– Вы бы отпустили свою дочь в таком виде в школу?

– Нет, она у меня так в школу не ходит.

– А что так строго, у нас же демократия?

– Я считаю, что это праздничная одежда. А школа – это довольно-таки строго.

Порой, когда чей-то папа доставал пакет с сушеной рыбой из-под стола, «Звездный час» превращался в «Поле чудес», но Супонев награждал звездами в основном тех, кто пел или танцевал. Это несмотря на то, что поощряя детское творчество, он вынужден был терпеть самые отчаянные крики неокрепшей души. Вот девочка в коротких шортиках, которая танцевала сексуальный танец в начале, в первом же туре с треском провалилась, не ответив ни на один вопрос. Это как если бы вместо Макаревича на «Что? Где? Когда?» во время рекламной паузы танцевала бы Инна Друзь, зарабатывая очко команде знатоков. Сергей Супонев, который во время танца упал под тумбу, отправил девочку домой, пародируя грузинский акцент. Вот она, насущность Москвы начала 90-х, выросшая на наших глазах из ларьков в гигантские моллы.

Сейчас трудно поверить, что в одной из передач мальчик подарил ведущему несколько семейных фотографий, где он и его дядя стоят на фоне Царь-пушки, и получил за это звезду. Никто с тех пор не будет относиться к вашим фото с такой нежностью. Однажды Супонев вообще выдал звезду тому, кто в отличие от остальных, не приготовил ничего – совсем не по-советски.

Райко́м – то же, что районный комитет, представительный
орган общественной организации на районном уровне.
​◆ Мы надоедали военкомату, райкому комсомола.
◆ В первый же день войны она явилась в райком.
​◆ Райком профсоюза работников культуры открыл свой сайт.

– А слово «райком» можно?

– Нельзя, это районный комитет партии!

В самых первых передачах участвовали ученики лицея МГУ, которым не составило труда вспомнить первую букву названия столицы Португалии. После этого провала организаторы решили делать передачу для всех, чтобы и постсоветский зритель мог хоть что-нибудь угадать. Часто мальчики приезжали на игру с мамой, а девочки – с папой, устраивая в последнем туре гендерное противостояние и гормональный взрыв. При этом, в числе взрослых обязательно присутствовал мужчина с видом академика, чей ребенок не доходил до финала, а зал причитал, дескать, папа умный, а дочь что-то не очень. Бывало и наоборот, когда папа будущей победительницы составлял из букв на вывалившихся кубиках слово «тёк». «Тёк – это глагол, не считается», – ласково констатировал Супонев.

Передача и обрела свою популярность, потому что вместе с папой «тёк» написали еще несколько тысяч людей у телеэкранов. Это показывает игра со зрителями в студии (они сражались за пленочный «Кодак» или паззл в 500 деталей). В нынешнем скованном тисками морали обществе сложно представить ребенка, произносящего как вариант слово «рыгач» (тот, кто много рыгает). Рыгнуть на камеру мальчик отказался, потому что «рыгают после еды». Следующий назвал слово «каёкр», Супонев сразу отошел. Потом – «кряга». «А кряга что делает?» – спрашивает ведущий. «Не знаю». В итоге приз пришлось отдать папе – он получил вазу, куда в недалеком прошлом ставила цветы чья-то мама-врач, крупный специалист. 

Программу не портит даже «Лотерея ”Звездный час”» для желающих быстро разбогатеть под девизом «Не проиграешь никогда!». Когда бородатому папе, составившему самое длинное слово, подарили сразу десять билетов и ни один не оказался выигрышным, на помощь пришел Супонев, обозвал папу невезучим и из жалости подарил ему набор книг.

– Ну иди сам к ящикам, у нас слуги кончились еще в 17-м году!
А потом начались недавно опять…

Проигравшие удаляются с поля под слова «К сожалению, для вас звездный час подошел к концу». «Ты поплачь минут 15, чуть-чуть подмочи подушку и засыпай», – советует Супонев. Для победителей же наступает минута славы. «Мне очень хочется, чтобы поскорей улеглись политические страсти. Чтобы в наши дома скорее вошло спокойствие, и наши дети, внуки и правнуки имели возможность сыграть в “Звездный час”», – говорит патриотка Ольга Касторная. «Играйте в баскетбол, любите уроки математики и тоже будете тут стоять», – умничает Вера Колесникова из далекого 94-го.

Борис Розентул

в школе увлекался математикой, играл в «Звездный час» в начале 1993 года . По очкам получил право открыть несколько ящиков. Передумал брать скейтборд, открыл следующую ячейку и выиграл компьютер. После победы извинился перед девочкой Оксаной, которую опередил, и выразил надежду, что теперь он наконец-то выучит информатику. Борис закончил физический факультет МГУ и сейчас руководит направлением по работе с государственным и энергетическим секторами в Dell. А мог бы стать отечественным Родни Малленом.

Сентиментальный приступ достигает пика при звуках той самой песни. Стихи «Чуда» написала Нина Андреева, тезка автора известного антиперестроечного манифеста 88 года «Не могу поступаться принципами» . Щемящее чувство возникает и от песни, и от манифеста по отдельности, и дополнительно от этой их родственной связи, которая делает нас частью истории.

Вообще-то, у нас когда-то было детство, хоть мы и попытались об этом забыть. Тощие девочки в розовом атласе и ботфортах, обесцвеченные дылды в подстреленных штанах, румяные тихони в блузках – это все мы, вернувшиеся к лосинам в 24 и сетующие, что ничего подобного в телевизоре сейчас нет, как и самих телевизоров, кассетных плееров и напечатанных фотографий. Ведущий называл нас Алешами, Сашами, Костями, мы ими так и остались. Инфантильные, часто из неполных семей и времени, когда слова с корнем «фиг» использовались чаще, чем другие, 
из-за чего Супоневу пришлось сделать уточнение в вопросе про фиговые деревья. По мере дорожания эфирного времени программа становилась короче, а мы – каждый раз на день взрослей, пока не сменили ласковый «Звездный час» на MTV с московским концертом Prodigy. Так и живем, разрываясь между повышенными чувствительностью и дерзостью, воспоминаниями о духе мелькающей свободы и всеобщей зажатостью, надеждой на звездный час и ощущением бренности бытия, не покидающим нас с 90-х.